ЧУХОНЦЕВ Олег | Поэзия XX века | Антология Нефертити

Олег ЧУХОНЦЕВ




«...и дверь впотьмах привычную толкнул...»

...и дверь впотьмах привычную толкнул,
а там и свет чужой, и странный гул -
куда я? где? - и с дикою догадкой
застолье оглядел невдалеке,
попятился - и щелкнуло в замке.
И вот стою. И ручка под лопаткой.

А рядом шум, и гости за столом.
И подошел отец, сказал: - Пойдем.
Сюда, куда пришел, не опоздаешь.
Здесь все свои.- И место указал.
- Но ты же умер! - я ему сказал.
А он: - Не говори, чего не знаешь.

Он сел, и я окинул стол с вином,
где круглый лук сочился в заливном
и маслянился мозговой горошек,
и мысль пронзила: это скорбный сход,
когда я увидал блины и мед
и холодец из поросячьих ножек.

Они сидели как одна семья,
в одних летах отцы и сыновья,
и я узнал их, внове узнавая,
и вздрогнул, и стакан застыл в руке:
я мать свою увидел в уголке,
она мне улыбнулась как живая.

В углу, с железной миской, как всегда,
она сидела, странно молода,
и улыбалась про себя, но пятна
в подглазьях проступали все ясней,
как будто жить грозило ей - а ей
так не хотелось уходить обратно.

И я сказал: - Не ты со мной сейчас,
не вы со мной, но помысел о вас.
Но я приду - и ты, отец, вернешься
под этот свет, и ты вернешься, мать!
- Не говори, чего не можешь знать,-
услышал я,- узнаешь - содрогнешься.

И встали все, подняв на посошок.
И я хотел подняться, но не мог.
Хотел, хотел - но двери распахнулись,
как в лифте, распахнулись и сошлись,
и то ли вниз куда-то, то ли ввысь,
быстрей, быстрей - и слезы навернулись.

И всех как смыло. Всех до одного.
Глаза поднял - а рядом никого,
ни матери с отцом, ни поминанья,
лишь я один, да жизнь моя при мне,
да острый холодок на самом дне -
сознанье смерти или смерть сознанья.

И прожитому я подвел черту,
жизнь разделив на эту и на ту,
и полужизни опыт подытожил:
та жизнь была беспечна и легка,
легка, беспечна, молода, горька,
а этой жизни я еще не прожил.


Прощанье с осенью

Я не помнил ни бед, ни обид,
Жил как жил - и во зло, и во благо.
Почему же так душу знобит,
Как скулит в непогоду дворняга?
Почему на окраине дней
Самых ясных и самых свободных
Так знобит меня отблеск огней
И гуденье винтов пароходных?
Верно, в пору стоячей воды
Равновесия нет и в помине,
И предчувствие близкой беды
Открывается в русской равнине.
И присутствие снега и льда
Ощущается в зябком дыханье,
И такая вокруг пустота,
Что хоть криком кричи в мирозданье.
Никого... Я один на один
С прозябаньем в осенней природе,
В частоколе берез и осин,
Словно пугало на огороде.
Мы срослись. Как река к берегам
Примерзает гусиною кожей,
Так земля примерзает к ногам,
И душа - к пустырям бездорожий.
Видит бог, наше дело труба!
Так уймись и не требуй огласки.
Пусть как есть торжествует судьба
На исходе недоброй развязки.
И, пытая вечернюю тьму,
Я по долгим гудкам парохода,
По сиротскому эху пойму,
Что нам стоит тоска и свобода.